Неточные совпадения
Гроб торопливо несли два мужика в полушубках, оба, должно быть, только что из деревни: один — в серых растоптанных валенках, с котомкой на спине, другой — в лаптях и пестрядинных
штанах, с
черной заплатой на правом плече.
Пароход приближался. Можно уже было рассмотреть и
черную трубу, выкидывавшую
черную струю дыма, и разгребавшие воду красные колеса, и три барки, тащившиеся на буксире. Сибирский хлеб на громадных баржах доходил только до Городища, а здесь его перегружали на небольшие барки. Михея Зотыча беспокоила мысль о том, едет ли на пароходе сам Галактион, что было всего важнее. Он снял даже сапоги, засучил
штаны и забрел по колена в воду.
Помимо отталкивающего впечатления всякого трупа, Петр Григорьич, в то же утро положенный лакеями на стол в огромном танцевальном зале и уже одетый в свой павловский мундир, лосиные
штаны и вычищенные ботфорты, представлял что-то необыкновенно мрачное и устрашающее: огромные ступни его ног, начавшие окостеневать, перпендикулярно торчали; лицо Петра Григорьича не похудело, но только
почернело еще более и исказилось; из скривленного и немного открытого в одной стороне рта сочилась белая пена; подстриженные усы и короткие волосы на голове ощетинились; закрытые глаза ввалились; обе руки, сжатые в кулаки, как бы говорили, что последнее земное чувство Крапчика было гнев!
Черная бархатная жакетка ловко обрисовывала его формы и отлично оттеняла белизну белья; пробор на голове был сделан так тщательно, что можно было думать, что он причесывается у ваятеля; лицо, отдохнувшее за ночь от вчерашних повреждений, дышало приветливостью и готовностью удовлетворить клиента, что бы он ни попросил;
штаны сидели почти идеально; но что всего важнее: от каждой части его лица и даже тела разило духами, как будто он только что выкупался в водах Екатерининского канала.
— Э, вздор! Можешь надеть мои ботинки и мои
штаны. Если тебя смущает твоя пестрая визитка, то пусть другие думают, что ты оригинал: все в
черном, а ты не признаешь этого по твоим эстетическим убеждениям. Только и всего…
За спиной старика стоит, опираясь локтем о камень, черноглазый смугляк, стройный и тонкий, в красном колпаке на голове, в белой фуфайке на выпуклой груди и в синих
штанах, засученных по колени. Он щиплет пальцами правой руки усы и задумчиво смотрит в даль моря, где качаются
черные полоски рыбацких лодок, а далеко за ними чуть виден белый парус, неподвижно тающий в зное, точно облако.
Парадный подрясник бережно вешался в уголок, а дома старик ходил попросту: пестрядинные
штаны, запрятанные за голенища громадных мужицких сапог, рубаха из грубой китайской выбойки кирпичного цвета, с
черными горошинками, а поверх — короткая курточка из толстого крестьянского сукна или из шкурки молодого оленя.
Лицо его медно загорело, ситцевая расстегнутая рубашка показывала грудь, поросшую густейшим
черным волосом, на ногах были парусиновые
штаны.
Взглядывая на эту взъерошенную, красную от выпитого пива фигуру Муфеля, одетого в охотничью куртку, цветной галстук, серые
штаны и высокие охотничьи сапоги, я думал о Мухоедове, который никак не мог перелезть через этого ненавистного ему немца и отсиживался от него шесть лет в
черном теле; чем больше пил Муфель, хвастовство и нахальство росло в нем, и он кончил тем, что велел привести трех своих маленьких сыновей, одетых тоже в серые куртки и короткие
штаны, и, указывая на них, проговорил...
Его товарищ, напротив, возбуждал в зрителе чувство менее выгодное; на нем был
черный старый фрак, застегнутый наглухо;
штаны его, из толстого зимнего трико, подходили под цвет его фрака; ни около шеи, ни у кистей рук не виднелось белья.
— Чужой опыт, брат, — пустое дело, — сказал оригинал, встав из-за стола и обтирая себе салфеткой целое лицо, покрывшееся потом от усердствования за обедом. Положив салфетку, он отправился в переднюю и достал там из своего пальто маленькую глиняную трубочку с
черным обгрызанным чубучком и ситцевый кисетик; набил трубку, кисет положил в карман
штанов и направился снова к передней.
Губернатор давно закончил прием, собирается ехать к себе на дачу и ждет чиновника особых поручений Козлова, который поехал кое за какими покупками для губернаторши. Он сидит в кабинете за бумагами, но не работает и думает. Потом встает и, заложив руки в карманы
черных с красными лампасами
штанов, закинув седую голову назад, ходит по комнате крупными, твердыми, военными шагами. Останавливается у окна и, слегка растопырив большие, толстые пальцы, внушительно и громко говорит...
Никита, в полинялой розовой ситцевой рубашке, в
черных суконных
штанах и неизвестно где добытых им старых глубоких резиновых калошах на босую ногу, появляется в дверях, ведущих из единственной комнаты квартиры Стебелькова в переднюю.
Прибежала девочка — тоненькая, худенькая, лет тринадцати и лицом на
черного похожа. Видно, что дочь. Тоже — глаза
черные, светлые и лицом красивая. Одета в рубаху длинную, синюю, с широкими рукавами и без пояса. На полах, на груди и на рукавах оторочено красным. На ногах
штаны и башмачки, а на башмачках другие с высокими каблуками; на шее монисто, всё из русских полтинников. Голова непокрытая, коса
черная, и в косе лента, а на ленте привешаны бляхи и рубль серебряный.
Но как ни ласкова была импровизация боцмана, матросы, тем не менее, быстро вскакивали, напяливали
штаны и, заворачивая подушку, простыню, подстилку и одеяло в парусные койки, сворачивали их в аккуратные и правильные кульки, похожие на толстую колбасу, и перевязывали крест-накрест просмоленными
черными веревочными лентами.
Матросский незатейливый туалет — мытье океанской соленой водой (пресной дозволяется мыться только офицерам) и прическа — занял несколько минут, и вслед затем вся команда, в своих белых рабочих рубахах с отложными широкими синими воротниками, открывавшими шею, в просмоленных белых
штанах, у пояса которых на ремешках висели у многих ножи в
черных ножнах, и с босыми ногами, выстраивается во фронт «на молитву».
Подбежали к косной трое бойких ловцов, все трое одеты по-праздничному — в ситцевых рубахах, в
черных плисовых
штанах, с картузами набекрень. Петр Степаныч наперед откупил у них вечерний улов в шашковых снастях. По песку был раскинут невод из бо́тальной дели, изготовили его ловцы на случай, если купцы вздумают не только рыбу ловить, но на бель тони закидывать. Одаль рашни́ и бо́тала лежали. Тоже на всякий случай ловцы их припасли.
Только что отвалил пароход от нижегородской пристани, увидал Петр Степаныч развеселого ухарского парня, маленько подгулявшего на расставанье с ярманкой. В красной кумачовой рубахе, в
черных плисовых
штанах и в поярковой шляпе набекрень стоит он середь палубы. Выступив вперед правой ногой и задорно всех озирая, залихватски наяривает на гармонике, то присвистывая, то взвизгивая, то подпевая...
В нем
черная гимназическая куртка,
штаны, спортсменская кепка и высокие сапоги с чуть покривившимися каблуками.
Низенький, кривоногий и косматый и притом очень старый, но черноволосый без седины; одет всегда в овечьей куртке
черною шерстью вверх, а
штаны из кожи.
Из нее показывалась полураздетая девка в грубых бумажных обтянутых
штанах, в коротенькой юбке и в бархатном
черном нагруднике с позолоченными позументами.